В наших юго-восточных областях, наиболее подверженных засухам, никогда лесов не бывало; связывать «иссушение» с рубкой не приходится. Но в конце прошлого века было высказано много предположений о «вреде земледелия», о том, что «иссушение» произошло от распашки степей и замене целинной травянистой растительности культурным полеводством. К такому мнению пришел и сам Докучаев в книге «Наши степи прежде и теперь».
Большой ученый А. И. Воейков (не тем будь помянут) без всяких измерений, просто на глазок, объявил, что степная целина всегда более увлажнена, а вспаханное поле будто бы иссушено. Так ему показалось. Он шел весной по степной росистой траве, и его калоши заблестели от влаги, а на распаханном поле калоши покрылись серой пылью.

Участник Докучаевской экспедиции Г. Н. Высоцкий признавался в тон путанице понятий, с которой экспедиция приступила к работе: «При недостаточных познаиьях блуждали мы в своих деяньях, как средь тумана корабли».
Тщательные исследования рассеяли туман и вывели ученых на твердую дорогу точных знаний. Высоцкий произвел измерения. Оказалось все наоборот. Поверхность вспаханного поля действительно сухая, но уже на глубине десяти сантиметров влаги во вспаханном поле больше, чем на целине. Черный пар на этой глубине содержит 21,6 процента воды, пшеничное поле после жатвы— 15,2 процента, степная целина —12,4 процента. На вспаханном поле весь слой почвы и подпочвы пропитан влагой. На глубине одного метра под черным паром воды оказалось 24,4 процента, и на той же глубине под целиной — 16 процентов.
Г. Н. Высоцкий по справедливости считается основоположником учения о почвенной влаге.
В наши дни каждый тракторист знает, как «запасти влагу», «закрыть влагу». Взрыхленная земля жадно впитывает дождевую воду и слабо отдает ее на испарение, а с целины вода стекает, не усваиваясь почвой. Рыхление — самое могучее средство увлажнения почвы.
Наиболее обманчив вид почвы в лесу. Верхние ее слои, закрытые от солнца тенью деревьев, более увлажнены, чем на открытых полянах. Отсюда сложилась стойкая многовековая вера людей во влагонакопительную способность леса, и отсюда убежденность, что с уменьшением площади лесов климат иссушается. В России эта убежденность приняла форму культа леса.
Классические исследования Г. Н. Высоцкого показывают, что лес не накапливает, а, наоборот, расходует влагу; под лесом вся толща земли на большую глубину иссушена, потому что деревья сосут корнями воду. На глубине в два метра влажность земли оказалась под черным паром —19,4 процента, под степной целиной — 17,6 процента, под лесом — 13,1 процента.
Поскольку лес вовсе не обладает той волшебной влагонакопительной способностью, какую ему приписывали, уменьшение лесистости Европейской России за последнее тысячелетие не вызвало сколько-нибудь заметных изменении в климате. По-прежнему над нашей страной проносятся те же атлантические циклоны и борются с материковыми антициклонами.
При всем том лес, не будучи волшебником, играет положительную роль: на севере, отсасывая избыток влаги, препятствует заболачиванию земель, а на юге узкие лесные полосы в степях полезны для снегозадержания, для борьбы с пыльными бурями. В данном случае расход влаги на содержание узких лесных полос перекрывается той пользой, какую они приносят, если посажены правильно.
Все рассказанное, быть может, скучно и трудно. Но надо же понимать, необходима ясность.
Отсутствие ясности создавало условия для перемежающейся лихорадки скоропалительных решений. «Даешь лесные полосы!», «Долой лесные полосы!», «Даешь травополье!», «Долой травополье!» Уж слишком быстро эти призывы сменяли друг друга. Легче надо на поворотах.